Перемирие

^{На кухне. Фото: Петр ШЕЛОМОВСКИЙ}

Жильцы — три женщины — прячутся в подъезде между несущими стенами. Отряд дэнээровцев-минометчиков пережидает в одной из брошенных квартир на втором этаже. На стене фотографии девочек-близнецов, раскиданы вещи, компьютер. Снаряды разрываются где-то рядом, но в сам дом еще не прилетают. Молодой светловолосый дэнээровец молча отрезает себе кусок колбасы, еще двое сидят в кресле, откинувшись с закрытыми глазами, один лежит на диване со сдвинутой на лоб шапкой и только отсчитывает: «Вот сейчас», «и еще». А потом мы слышим, как разрывается где-то поблизости или уже у самого дома. Но дальше опять становится тихо-тихо. У морщинистого 50-летнего бойца звонит телефон.

— Вова, давай четыре раза восьмидесятыми! — слышно из трубки.

И Вова быстро идет вниз.

— Это только пощекотать, — говорит тот, который на диване.

— Так, на хрен, пощекочим.

— Нравится тебе? — спрашивает меня тот с дивана.

— Нет, — говорю я.

— И меня это тоже все достало… Вот сейчас.

Снова разрыв, уже близко. В занавесках зажужжала муха.

— Теперь же, сука, заснуть не даст, — сказал минометчик с закрытыми глазами в кресле.

— Шо, Вань, укропы муху разбудили?

А потом глухие хлопки раздались уже со двора нашей 9-этажки — четыре с короткими интервалами. Минометчик Вова вернулся в квартиру. Дальше никто не стрелял минут двадцать.

— Ну как там Москва? — спрашивает молодой. — Жить-то дорого?

— Дорого, — говорю. — Не то что у вас.

— Да ты не переживай, это нормально, это «перемирие», жить будем, — улыбается Петя. — Прям в самой Москве живешь?

— Во Внукове.

— Э, вот это ты зря, брат, — сказал минометчик. — Хреновая жизнь у аэропорта!

^{Аэропорт из окна кухни. Фото: Петр ШЕЛОМОВСКИЙ}

^{Гиви. Фото: Петр ШЕЛОМОВСКИЙ}

— Пацаны, у меня для вас новость: Порошенко на днях в аэропорт приезжал, — говорит бойцам Гиви.

— Куда?!

— Вот сюда. Просрали такую птицу.

— Да ты че, командир!

— Я те говорю!

— Да мы бы его …! — сказал боец у окна. — То-то они шарашили «Ураганом» весь день.

— Да шучу я, братан. Он там где-то в 20 километрах на камеры позировал.

— Нас тоже вчера начальство с визитом посещало. Мы гавриков этих так полили и «Ураганами», и «Градами». Захар (премьер Захарченко. — П. К.) аж очумел.

— Командир, а почему — «Гиви»?

— А почему не «Гиви»? — с хрипом отвечает дэнээровец.

— Да интересно. Хотя ты же просто смуглый.

— Командир пришел, кто-нибудь чай предложит? — сказал Гиви.

Над домом в сторону аэропорта просвистело что-то тяжелое. Через пару секунд справа от терминала поднялось облако дыма.

— Мои парни их достанут, — сказал Гиви. — Дайте пару недель.

— Украинцы вам всегда отвечают?

— Да какой они отвечают! Сидят они там под землей, вылезают и лупят в разные стороны.

— Но они целят как раз по вашим огневым точкам.

— Да они уроды конченые. Посмотри, что сделали с районом! Видишь, какое же это, на хрен, перемирие?!

— Но и вы, и они стреляют.

— Мы этих тварей сдерживаем. Они бы давно расползись тут везде, диверсанты ползучие только и ждут, — Гиви сплюнул. — По соглашению, да, они сегодня должны сдать нам Пески, Марьинку? Где, мать твою, Пески и Марьинка?!

— Сегодня последний день отвода тяжелого вооружения, — повторил боец у окна.

— Вы собираетесь отводить свои силы также?

— Да вы че, — сказал Гиви. — Это наша земля. И где тут у нас тяжелое вооружение?

— Почему вы их называете «киборги»? — спросил я.

— Амазонка, — позвал Гиви девушку в камуфляже. — Почему они киборги?

— Потому что обдолбанные ходят, — крикнула Амазонка.

— Слышали? Наши пацаны из разведки у них там и шприцы, и какую-то херь порошковую находили, — сказал Гиви. — Какие еще вопросы.

^{Амазонка. Фото: Петр ШЕЛОМОВСКИЙ}

В кухню входит невысокий человек в синей беркутовской униформе. В бронежилете, с пластинами на ногах, руках, в мотоциклетной каске. С редкой рыжей бородой и маленькими глазами.

— Опять здесь пресса! Зачем опять тащите их сюда? — крикнул он Гиви. — Убери фотографа, я же сказал, не снимать козырек!

— Моторолла, не кипешуй, — сказал Гиви.

— Друзья мира. Сначала приходят, потом укропам уже все про нас известно.

— А ты че, боишься? У нас и так все друг у друга перехватывается. Пусть знают.

— Пусть уходят!

Через несколько секунд где-то впереди раздается автоматная трескотня. Моторолла быстро спускается вниз. Гиви остается на смотровой кухне.

...Мимо нас снова пробегает минометчик Вова: «Щас заправим укропов сто двадцатыми!» В подъезд снова набиваются люди. Среди нас, гражданских, оказываются два молодых пулеметчика. «Они очумели, — говорит пулеметчик с усами и запачканным лбом. — У них ящики с боекомплектами прямо под обстрелом». Кошки и брошенный ретривер, замечая суету возле миномета, бегут в подвал. Женщины в подъезде закрывают ладонями уши — миномет начинает гулко бить. Ответ прилетает очень скоро. Первые снаряды ложатся вдалеке, затем все ближе и наконец попадают уже в дом. Женщины садятся на скамейку. Сыплется что-то сверху. Через выломанную дверь подъезда видно, как летят стекла и осколки ложатся на асфальт. Минометчики садятся на корточки.

— Разозлили мы их что-то, — сказал Вова.

— Мужики, а если по ящикам долбанет? — говорит усатый пулеметчик.

— Сплюнь лучше!

— Если в ящики, то полный привет.

— Так, на фиг, занесли бы!

— Да ладно. Моторолла, знаешь про нас что сказал: «Мужики, а вы какие-то одноразовые!»

— Почему?

— Ну ты видишь на нас броню? После наших шахт тут не так и страшно.

^{«Отжатые» у украинцев мины. Фото: Петр ШЕЛОМОВСКИЙ}

— А ты на какой работаешь?

— «Ясиновка». Затопило, все в дерьме.

— Сочувствую, брат. На нашей здесь, в Донецке, пока откачивают, но работать, когда такое, невозможно.

— А Гиви, говорят же, бывший военный. В укропские времена еще служил.

— Моторолла тоже служил. Вот им аэропорт и доверили.