Более того, эти значки наносил мой дядя, младший брат моей мамы Равых Хисамович Низамов, который летом 1975 года был начальником геологоразведовательной экспедиции в Луганскую область Украины (и умерший так нелепо, не дожив до пенсионного возраста).
Отправляясь в экспедицию на Украину, Равых-абы взял меня с собой. Мы доехали поездом до Москвы, пересели в другой поезд… Доехали до какой-то станции, нас встретил автобус, на котором мы добрались до лагеря геологов, раскинувшегося на берегу реки Северский Донец. Только и запомнилось, что название области - Луганская (во всяком случае водитель автобуса, встретивщий нас, приветствовал нас словами: "Добро пожаловать в Луганскую область") и название реки. Вот нашел фотографию. Очень похоже на то место, где был разбит лагерь геологов:
Река врезалась в память, потому что практически каждый день с кем-то из дежурных по кухне (это были студенты КГУ, которые прошли отбор, чтобы поработать в экспедиции), заготовив дрова и натаскав воды, мы отправлялись… ловить раков. Плавать тогда я еще не умел (в тот год и именно на Северском Донце как раз и научился). И мне доверяли сбор раков. Я сидел в резиновой лодке, а рядом со мной парни в масках то и дело ныряли под воду и выныривали с пойманным раком, которого шустро забрасывали в лодку. Мне только и оставалось, как ухватить незадачливого представителя членистоногих и засунуть его в огромную авоську.
А вечерами был костер у реки, песни под гитару, задушевные разговоры. И раки… Я, как взрослый, сидел вместе со всеми… И видимо, засыпал прямо у костра. А просыпался уже в палатке. Когда просыпался, почти все уже были в разъездах. Меня только пару раз брали на буровые. И то не с утра, а днем. Когда что-то надо было туда завезти.
Геологи что-то бурили, собирали какие-то камни, образцами которых, упакованных в коробочки, была завалена вся «штабная» палатка. Вечером, между ужином и костром, в этой палатке собирались взрослые, серьезные дяди и что-то обсуждали, после чего Равых-абый наносил на карту какие-то значки, в том числе и черные треугольники. Пару раз заставал его за этой работой...
У дяди была офицерская сумка-планшет, с которой он не расставался ни на минуту и в которой хранил карту. Он даже спал, положив планшет под голову.
Один раз приехали какие-то серьезные люди на черной «Волге», в черных костюмах и белых рубашка. Равых-абы ушел с ними в палатку и они там о чем-то долго-долго разговаривали. А когда серьезные люди уехали, Равых-абы пил водку и на следующий день никуда не поехал, а пролежал в палатке…
В начале июля один из геологов поехал в Казань. Мне очень не хотелось возвращаться домой, но Равых-абы доверил меня своему коллеге и тот взял меня с собой, довез и передал родителям «из рук в руки».
А Равых-абы приехал только осенью. Вскоре после возвращения из экспедиции его наградили то ли медалью, то ли орденом и предложили возглавить какую-то научно-исследовательскую лабораторию в Тюмени. Он принял предложение и переехал из Казани в Сургут. А вернулся в Казань, когда СССР исчез с политической карты мира. И так нелепо умер. Моя мама 1936 года и, слава Всевышнему, жива, хотя в свои 78 лет и не очень здорова. Мой дядя был на два года младше. Но он не дожил и до пенсии.
Вспомнив Равых-абы, вспомнил и секретную карту (возможно ставщей секретной уже после того, как на нем появились черные треугольники), которую он, как начальник экспедиции, ни на минуту не оставлял без присмотра. Интересно, где сейчас эта карта? И почему в Луганской области не начали добывать нефть? Я ведь точно помню, что дядя говорил, что нефти там очень много. И залегает она на глубине чуть больше полутора километров (к слову, на татарстанском Ромашкинском нефтяном месторождение глубина залегания нефти - 1,6 – 1.8 км).
Journal information