...В те дни августа 1991-го на баррикадах у "Белого дома" мне не раз пришлось слышать слова о том, что заговорщиков "надо расстрелять без суда и следствия". Я воспринимал эти высказывания, делая определенную скидку на эмоциональное возбуждение людей. Но когда мысль о расстреле сорвалась (сорвалась ли?) из уст тогдашнего премьер-министра Ивана Силаева, это обескуражило.
Августовские события 1991 года нередко называют революционными. Понятно, что революция - это дикая ярость народа, выплескивающаяся на улицы и сметающая все на своем пути. Когда старые законы и нормы морали перестают действовать, а новых еще нет. Когда откровенная массовая уголовщина, не сдерживаемая никакими законами, прикрывается политическими лозунгами. Но в том-то и парадокс августа 1991-го, что народ тогда встал на защиту конституционной законности. И это в России! В стране, где всем глубоко наплевать на законы, где уровень правосознания людей намного ниже нулевой отметки, а законы, по общему мнению, представляют собой фонарные столбы, которые всегда можно обойти.
То, что произошло после провала планов ГКЧП, в моем сознании просто не укладывалось. Все мы - простые смертные - имеем право на эмоциональные поступки. Президент России - нет. А иначе как эмоциональным всплеском я не могу объяснить указ Ельцина "О временном закрытии газет", поддержавших ГКЧП. Банальная истина: если победитель мстит побежденному - он не победитель. Он сам превращается в того, кем был его противник. Тогда, в 91-м, всю страну охватил вирус мести. Образовались всевозможные комиссии, учинялись допросы ("Где вы были в ночь с 19 на 20 августа?"), собирались свидетельства очевидцев. Редакции газет, компетентные органы захлестнула волна писем-доносов о неблагонадежности, неверности святому трону демократии. Сводились счеты, закручивались такие интриги, которые не снились и мадридскому двору. По коридорам власти бродили проходимцы. Многим удалось усесться во властные кабинеты.
Вся правда оказалась еще чудовищней. Впрочем, "всю правду" знают немногие. В августе 1991 года произошло столкновение не коммунизма и демократии, не война идеологий. Август 1991 года - это рубеж в переделе российской собственности. Семь десятилетий у заводов, фабрик, совхозов, колхозов, а по большому счету и у людских душ, был один-единственный собственник - КПСС. Нет, не та КПСС из восемнадцати миллионов "штыков", которые искренне верили в коммунистические идеалы. Другая - высшая партийная бюрократия. Вся бюрократическая машина Советского Союза работала над созданием военной сверхдержавы и бесперебойным функционированием звена "собственник КПСС - директор предприятия". Все - от крохотного свечного заводика до металлургического монстра - было под неусыпным оком партии. После ужасов Ленина и Сталина либерализм Хрущева и Брежнева привел к тому, что система начала давать сбои. Армия директоров все больше и больше работала на себя, пышным цветом расцвели теневики, двойная бухгалтерия.
Потом пришел Горбачев и кинул клич: "Перестройка!". Директорат перестроился и начал еще больше работать на себя. Все это под прикрытием красивых разговоров о демократизации, о гласности. Горбачев просчитался. Писатель Л. Карелин написал о Михаиле Сергеевиче: "Неблагодарность переползла в предательство... Президент нынешний вроде бы мягковат, нерешителен, терпим безмерно. Спасибо бы ему за это сказать, ведь это качество доброго человека. Нет, поменять его. На кого, господа хорошие?.. Был в России сравнительно добрый царь Александр Второй. Это ведь он отменил крепостное право, но это ведь его убили народовольцы. Мало им показалось царской доброты, распоясались на большее. Получили же Александра Третьего, получили царя-реакционера. Если совсем точно сказать, получили наказание за неблагодарность".
Воистину Горбачев слишком быстро открыл все заслонки, волна смела и его, и все то доброе и благородное, чего он хотел, но так и не смог реализовать. Россия получила на трон Ельцина (чем не второй Александр Третий?). Разочарование пришло позже. А тогда, в августе 1991 года, я искренне верил, что пресловутый ГКЧП занес топор над демократией. Что, дав глотнуть воздуха свободы, нас снова хотят загнать в клетки. Какая наивность! Какой непростительный мальчишеский романтизм! Впрочем, сегодня легко быть умным - все-таки десять лет прошло. А тогда я (да и не только я) был похож на слепого котенка, которому вместо блюдечка с молоком подсунули тарелку с уксусом. Увы, распробовать уксус удалось не сразу.
P.S. Те, кто в августе 1991 года искренне и геройски защищал демократию, наверное, все-таки не виноваты в том, что их обманули. Обманули и предали. Как предали тех, кто погиб в октябре 1993-го. Как предают воинов-«конституционалистов», гибнущих в Чечне.
«Вечерняя Казань», 14-18 августа 2001 года
Сегодня, когда после ГКЧП прошло уже 24 года, я все больше убежден, что если бы в августе 1991 года победу одержал ГКЧП, распад СССР произошел бы по югославскому сценарию….
Journal information