Все мои собеседники пожелали сохранить анонимность. Скорее всего, потому, что довольно скептически относятся к потенциальным возможностям САА провести полноценную армейскую наступательную операцию, зато очень высоко оценивают вероятность того, что Россия может всерьез и надолго застрять в Сирии.
Все факты, мнения и прогнозы, приведенные ниже, — это позиция военных, за плечами каждого из которых несколько войн и вооруженных конфликтов.
Фото: Voice of America News
Потенциал сирийской армии
Буквально лет 10–15 назад у Сирии была боеспособная армия, состоявшая из трех армейских корпусов, в которые входили 12 дивизий...
Основной костяк высшего командного состава САА составляли выпускники нашей Военной академии им. Фрунзе. Они учились на специальном факультете вместе с офицерами армий стран Варшавского договора, Кубы, Египта… Это были выходцы из знатных сирийских родов, парни небедные…
Сегодня у Сирии больше нет той боеспособной армии. Слишком долго воевали. Структура армии сломана. С момента начала гражданской войны массовый характер приобрело дезертирство, многие бывшие сирийские солдаты и офицеры сегодня перебрались в Европу под видом беженцев. Сбежали из страны и десятки тысяч резервистов. Сегодня сирийская армия больше похожа на вооруженное ополчение.
Верными Башару Асаду остаются от 130 до 150 тысяч солдат и офицеров.
Перспективы наземной наступательной операции
...серьезно рассчитывать на российскую авиагруппу не стоит. Наши самолеты отрабатывают точечные цели и могут обеспечить первичное огневое поражение. Качественно эту работу может выполнить только артиллерия, иначе нельзя переходить в наступление: получится, как в Грозном в январе 1995 года…
Но эффективность и авиации, и артиллерии неизбежно снизится в связи с тем, что асадовской армии в Сирии противостоит противник, который ведет маневренную войну небольшими группами, с минимумом вооружения. Они очень мобильны, хорошо знают местность, могут слиться с местным населением. Даже захватив какую-то территорию, подразделения САА будут вынуждены отвлечь огромное количество техники и людских ресурсов для минимизации потерь от деятельности диверсионных групп противника.
Фото: Freedom House / Flickr
Авиагруппа Военно-космических сил России
На аэродроме близ Латакии де-факто развернут смешанный авиационный полк (сформированный из самолетов и экипажей авиаполков, летающих на разных типах самолетов), способный наносить 20–30 авиаудров ежедневно, но не больше. Главная ударная сила в нашей сирийской группировке — это пара. Не звено, не эскадрилья. Пара. На территориях, контролируемых террористами, нет целей для авиационного звена. Тем более для эскадрильи. Львиная доля вылетов совершается днем, в условиях визуального контакта с целью. То есть на высоте 3–5 тысяч метров. А эта зона досягаема даже для крупнокалиберных пулеметов, не говоря о ПЗРК.
Сегодня у террористов, по всей видимости, нет ПЗРК. Иначе бы их уже начали применять. Но пройдет полторы-две недели, и они там могут появиться. Не исключено, что в Сирию попадут ПЗРК с территории Украины: после развала СССР на трех армейских складах, расположенных на территории Украины, осталось огромное количество ПЗРК. А в ходе конфликта на Донбассе этот вид оружия практически не использовался, потому что против ВСУ не применялась авиация.
Слабое место российской авиагруппы — дальность полетов. Максимальное расстояние, на котором могут нанести авиаудар наши Су-24 и Су-25, — 250–300 км от аэропорта базирования. То есть применение этих самолетов, составляющих основу нашей авиагруппировки, затруднительно даже в районе скопления боевиков в окрестностях Ракки и Пальмиры...
Перспективы развития событий
В любой военный конфликт легко войти, но очень тяжело выйти. Вряд ли можно предполагать, что те, кто принимал решение об участии России в сирийском конфликте, рассчитывали одним авиационным полком кардинально изменить ситуацию. Согласно первоначальному плану, российская авиагруппировка должна была нанести удары по нефтяной инфраструктуре «Исламского государства» (организация, запрещенная на территории РФ) и этим не только продемонстрировать свои боевые возможности, но и перекрыть один из основных каналов финансирования боевиков.
Очевидно, что блиц-крига в Сирии не будет, да его, скорее всего, никто и не планировал. Да, мы можем ослабить противников Асада, можем даже нанести урон «Исламскому государству», но будут ли эти потери для них критичными? Поэтому, как считают наши эксперты, надо реализовать первоначальный план и уходить оттуда, пока мы не застряли в «сирийской ловушке» всерьез и надолго. Мы и так уже всю проблему ИГ потянули на себя, в итоге став чуть ли не главными врагами террористов. А это чревато резким возрастанием угрозы террористических актов на территории России.
Journal information