Во время судебного процесса в качестве свидетелей обвинения были допрошены сенаторы, депутаты татарстанского парламента, министры, мэр Казани... Все они прочитали книгу и тоже усмотрели в ней «разжигание социальной розни». Лучше бы они обратили более пристальное внимание, например, на отрывок про татарстанскую нефть. Глядишь, сегодняшнее падение цен на мировом рынке нефти республика пережила бы менее болезненно.
К слову, несмотря на то, что суд признал меня экстремистом, книга «Последний президент Татарстана» не была включена в список экстремиткой, а следовательно запрещенной литературы Минюста России. К примеру, уже после моего освобождения Фонд защиты гласности спокойно переиздал книгу....
Вот тот самый отрывок, который сегодня, когда цены на нефть пиикируют, читается как предупрежение, которого не услышали....
фотография отсюда
В Саудовской Аравии, там, где сегодня раскинулась самая страшная на Земле пустыня Руб-Эль-Хали, что в переводе с арабского означает «Пустая четверть мира», в доисторические времена располагался земной рай Эдем, утопавший в зелени. Именно там зародилась человеческая цивилизация. Именно оттуда пошло заселение Земли. На месте самой знойной, самой губительной для всего живого пустыни, когда-то были болотистые джунгли, в которых обитали огромные стада диких зверей. Жизнь требовала минимальных интеллектуальных усилий. И это стало проклятьем, превратившим райский уголок планеты в безжизненную саванну. Потому что люди охотились на зверей, варварски сжигая джунгли и сгоняя животных в ловушки.
А проклятием Татарстана стала нефть. Потому что ставка на «черное золото» напрочь отбивает желание делать что-то высокотехнологичное, производить уникальную продукцию, изобретать технологии. Борьба за самостоятельность республики, по большому счету, вылась не в борьбу за гражданские права населения, не за раскрепощение татарстанцев, не за расширение возможностей для раскрытия интеллектуального потенциала людей, а в борьбу за нефть. Именно возможность самостоятельно и бесконтрольно распоряжаться доходами от нефти стала ключевым требованием татарстанской элиты в годы борьбы за договор о разграничении полномочий.
В 1992 году республика получила возможность реализовать на мировом рынке пять миллионов тонн нефти. Реализовать самостоятельно, а не через «Союзнефтеэкспорт», как это было раньше. В 1993 и 1994 годах квота была увеличена до восьми миллионов тонн. Именно в эти годы республика и подсела на «нефтяную иглу». На запад шло «черное золото», оттуда – продовольствие и медикаменты, сигареты и алкоголь, ширпотреб и автомобили. То есть все то, что в принципе мы могли бы производить и сами.
Именно в начале 90-х в угаре суверенизации Татарстан решил обзавестись собственным танкерным флотом. Чтобы не зависеть от «имперского» нефтепровода. «Принятый в 1993 году проект предусматривал строительство на Зеленодольском судостроительном заводе им. Горького двух танкеров с дальнейшим увеличением количества судов до 4-12 единиц в год. Однако по ряду причин (невысокое качество высокосернистой татарстанской нефти, финансово-экономический кризис 1998 года, урегулирование вопроса допуска Татарстана к экспортной трубе) проект не состоялся, и в апреле 2000 года Правительством РТ была признанна нецелесообразность дальнейших работ в этом направлении» («Под покровительством меркурия», коллектив авторов, под общей редакцией Хафиза Салихова).
Зато было признанно целесообразным наращивать объемы добычи нефти. Вопреки урокам истории мировой экономики, урокам «голландской болезни», «открытой» еще в 60-е годы прошлого года, когда была вычислена прямая зависимость между ростом доходов в добывающих отраслях и стагнацией перерабатывающей промышленности. В последние же годы «болезнь» была только более тщательно изучена. Американский социолог Терри Линн Карл отметил, что «ни в одной стране третьего мира не выявлено ни одного случая, чтобы добыча нефти оказала в долгосрочной перспективе положительное влияние на экономику страны». Министр финансов Нигерии Недади Усман говорит без обиняков: «Мы обленились из-за нефти. Молодежь привыкла к коррупции» («Знание-сила», №1, 2005). Ректор Академии народного хозяйства при Правительстве РФ Владимир Мау так же убежден, что ресурсное богатство не стимулирует прогресс: «В ХХ веке ни одна страна богатая природно-энергетическими ресурсами, не совершила серьезного рывка. Исключение – Норвегия, но она получила это богатство, уже одной из наиболее развитых стран мира…. Сырьевые сектора предъявляют более низкие требования к квалификации рабочей силы. Такое «смещение» ценностей приводит к тому, что образованная элита престает быть привлекательной для общества» («АиФ», №50, 2006).
А у нас ко времени суверенизации республики и несметных богатств-то уже не было. Варварская добыча нефти в советские годы, когда, к примеру, в 1975 году из месторождений на территории республики выкачали 130 миллионов тонн черного золота, истощила недра, не только серьезно ухудшив экологическую ситуацию нефтедобывающих районов, но и многократно осложнив сам процесс добычи нефти.
Но эти факторы не заставили Шаймиева и его ближайшее окружение задуматься и изменить приоритеты. Интеллектуального потенциала татарстанской элиты хватило только на то, чтобы выстроить в республике нефтеориентированную модель экономики. Модель, при которой внутренний спрос поддерживается доходами от экспорта нефти и продуктов ее первичной переработки. Модель, при которой с рынка вытесняются товары отечественного производства. Модель, при которой сферы промышленности и бизнеса, требующие «приложения мозгов» остаются в зачаточном состоянии, потому что куда проще жить на сырьевую ренту. Модель, при которой львиную долю валового регионального продукта (ВРП) составляет нефть и продукты ее первичной, экологически небезвредной переработки.
По подсчетам бывшего советника Президента России Андрея Илларионова только благодаря ценам на нефть и металл рост российского ВВП должен был быть не меньше 9,5% в год. Это в России. Что тогда говорить о Татарстане, где нефтяная и нефтехимическая составляющая экономики намного выше, нежели в целом по России у нефтянки и металлургии вместе взятых? Получается, что стоит вычесть из объема ВРП республики нефтяную составляющую, ситуация будет не столь радужная, как рисует нам официальная статистика и лично Минтимер Шаймиев, который уже несколько лет подряд в конце года бодро оповещает татарстанцев о неуклонном приросте ВРП?
Взлет цен на нефть в конце 90-х стал ахиллесовой пятой татарстанской экономики. Именно благодаря нефти в республике был построен «африканский» политический режим - со слабыми политическими институтами, запредельным уровнем коррупции, клановостью и патернализмом. Это, пожалуй, не вина Минтимера Шариповича, это его трагедия. Если бы у республики не было нефти, власть была бы вынуждена искать более современную и сбалансированную модель устройства органов управления, стимулирующую развитие частной инициативы, создающую условия для самореализации людей. Как в Европе...
Journal information