16 января 2010 года (суббота)
В нашем доме поселился
Замечательный сосед…
Веселая песня! Про нас. В соседней камере всю ночь кто-то кричал, шла какая-то возня, потом шум перенесся в продол. Нечеловеческое завывание перемешивалось с ни менее истеричными воплями надзирателей:
- Успокойся… Успокойся, мать твою…
По Дороге узнаем, что в соседнюю камеру поселили олигофрена. К тому же буйного. Господи, этого-то за что сюда бросили? Ментам потребовалось на какого-то повесить десяток-другой «висяков»? Если человек, уже и так наказанный Богом, опасен для общества, место ему не в тюрьме, а в психушке.
***
Надзиратель, выводивший на прогулку, заговорщицки шепнул:
- Тебя по телевизору показывали…
-Что я негодяй?- улыбнулся я.
- Ага, сказали, что твой приговор вступил в законную силу.
17 января 2010 года (воскресенье)
Рашит вернулся из Лаишево. Оказалось, что его продержали в изоляторе Лаишевского РОВД, откуда повезли в суд. А в ходе процесса судья убедил его отозвать апелляционную жалобу, мол, хуже будет. Рашит подумал, что раз сам судья говорит, что может быть хуже, значит, действительно может, и отозвал жалобу.
***
С олигофреном воюет «тётя Люба». Она не командует, пытается убедить:
- Касатик, что-же ты и себя и нас мучаешь-то? Успокойся, пожалуйста, родненький.
Олигофрен, услышав к себе человеческое обращение, действительно успокоился.
«Тётя Люба» выглядит в тюрьме инородным телом. Ей лет сорок, крупная женщина больше похожая на повара заводской столовой. К арестантам обращается по-доброму:
- Мальчики, выходим на проверочку!
- Мальчики, обедать будем?
Иногда она сердится. Но звучит это так, что вся камера ржет гомерическим хохотом. Как-то попросили у неё открывашку. Открыть надо было несколько банок и процесс затянулся, а у «тёти Любы» - пересменка, ей надо было сдавать, в том числе и открывашку. Когда она подошла к нашей камере во второй раз, а открывашка всё еще не освободилась, в «кормушке» появилось её добродушное лицо, которое изрекло:
- Мальчики, е..аный в рот, вы долго будете расшатывать мою нервную систему?
Камера долго приходила в себя, закатываясь в хохоте.
***
Каждый день в первой половине дня раздается удар ключом в дверь и голос:
- Гулять!
Вообще-то это вопрос, а не команда или утверждение.
Тороплюсь крикнуть:
- Идём-идём…
Чтобы никто не опередил отказом. А отказников предостаточно. Даже Денис, который старался не пропускать прогулок, уже три дня гулять не ходит.… Лично я за 53 дня, проведенных в тюрьме, пропустил только три прогулки. Не по своей воле. Как можно отказываться от прогулки? От часового глотка свежего морозного воздуха? В камере-то не замечаешь запаха камеры, а вот после прогулки этот запах сшибает, врывается в тебя и ты понимаешь, какой он всё-таки отвратительный. Описать этот запах не возможно, его можно только прочувствовать.
18 января 2010 года (понедельник)
Давненько у нас не было шмонов. Наверстали. Искали (прежде всего) мобильный телефон.
Во время шмона один из офицеров заговорщицки прошептал:
- Вчера друг приходил. Посидели. Он тебя хорошо знает. Удивляется, что тебе много дали, но тоже не сомневается, что Москва отменит приговор. Друг тебя уважает, я тоже зауважал… Если тебе что надо, не стесняйся, обращайся, чем могу помогу.
- Спасибо. Мне ничего не надо…
Порядочных-то людей много! Вон и федеральный судья Алексей Кочемасов оказался не бездушным роботом, лишённым и сердца, и совести. Сердце у него есть. Абсолютно точно! После оглашения моего приговора, Кочемасов, оказывается, слёг с инсультом. Совесть замучила бедолагу?
***
Водили в комнату оперативников, где потребовали написать объяснительную о том, почему днем 16 января я спал. При этом под одеялом, при этом, цинично не реагируя на замечания. Объяснительную написал. Мол, брехня всё это, 16-го января весь день читал «Крутой маршрут» Евгении Гинсбург.
***
Камеру завалили передачами. Даже у гражданина Узбекистана Рашита обнаружилась троюродная сестра, которая поддержала непутёвого брата.
На снимке: судья Кочемасов, как выяснилось, оглашал приговор мне в прединсультном состоянии.
Journal information