29 января 2010 года (пятница)
С утра сходили в баню. Помылись, постирались. День прошел в ожидании свидания с женой. Она еще 27-го ходила к начальнику тюрьмы, полковнику Шуркову, но выясняется, что предоставление свидания с родственниками – это право, а не обязанность тюремной администрации.
31 января 2010 года (воскресенье)
В тюрьму лучше вообще не попадать. А если и попадать, то молодым и здоровым. А когда человеку за сорок, здоровье в тюрьме тает стремительно.
Если простуда в начале декабря прошла практически не замеченной, организм еще не утомленный тюремными застенками, сам, без врачей и лекарств быстро справился с недугом буквально за считанные дни, то болезнь, нагрянувшая в прошлую пятницу, до сих пор дает о себе знать.
Самый простудоопасный день в тюрьме – банный. Потому что баня – на первом этаже. Распаренные, разгоряченные арестанты возвращаются в камеры по продуваемым сквозняками лестницам, пролетам и коридорам. При этом, останавливаясь у каждой решетчатой двери, ожидая, когда конвоир воткнет ключ, со скрежет провернет неподдающийся замок. От камеры до бани таких дверей четыре (не считая дверь камеры). Вот в прошлую пятницу меня и продуло.
***
По воскресеньям на завтрак баландеры разносят манную кашу. У тюремных кашеваров поразительная способность из вполне приличных исходных продуктов варить малопригодную для еды пищу. Ту же манную кашу, казалось бы, невозможно испортить, подсыпай крупу да помешивай. Нет. Все равно умудряются перевести добро в ОНО, в манной каше обнаруживаются огромные комки не сваренной манной крупы.
Фотография отсюда
Journal information