Продолжение. Начало здесь
7 февраля 2010года (воскресенье)
Воскресенье ознаменовалось длинной и нудной беседой о том, что «труд из обезьяны сделал человека, а осужденного поставит на путь исправления».
Беседу начал старший лейтенант. Потом к разговору присоединились два майора.
- Отказываешься, значит, работать, Муртазин?
- Почему сразу отказываюсь? Не отказываюсь… Я же написал заявление: «Прошу предоставить работу по специальности юриста-правоведа, готов открыть пункт оказания юридической помощи осужденным и сотрудникам ФБУ КП-17». Я уже начал эту работу. Подготовил две кассационные жалобы на постановления Мамадышского райсуда об отказе в удовлетворении ходатайств об условно-досрочном освобождении. Думаю, что в ближайшее время такой работы у меня будет ещё больше, люди обращаются, показывают свои приговоры, просят, чтобы я посмотрел, нельзя ли что-нибудь сделать, уменьшить срок. Читаю, волосы дыбом встают. Треть колонии можно разогнать по домам. Особенно тех, кто осужден по статье 119 УК РФ («угроза убийством»). Ни в одном приговоре, который я видел, судом не доказано, что угроза была реальной. Дед пил пиво, бабка ворчала, дед пригрозил: «Молчи, женщина, убью!». Семейные разборки услышал участковый. Дед получил год колонии-поселения, участковый – галочку в графе «раскрытие преступления». Сын посадил отца, сестра сестру. И всё это статья 119 УК. Полный бред…
-Мы это понимает, но надо работать на той работе, которую мы можем предоставить. Вот же статья 103 УИК РФ…
-Знаю эту статью. Но ведь есть еще и статья 104 того же Уголовно-исправительного кодекса. А там черным по белому записано, что работа осужденных регулируется Трудовым кодексом, за исключением вопросов приема и увольнения с работы. Ну, допустим, выйду я на работу, а она, можно не сомневаться, не соответствуют противопожарной, санитарной и прочим нормам… Оно вам надо, чтобы я начал добиваться соблюдения этих норм?
- И откуда ты свалился на нашу голову?
- Сам удивляюсь… Это же не мне дали год и девять месяцев лишения свободы. Это исправительную систему приговорили к моей «творческой командировке». А если серьезно, ни за УДО, ни за амнистией или помилованием гоняться не собираюсь. Потому что все эти ходатайства предполагают признание вины, раскаяние, заверение в том, что я исправился. Мне это не нужно. Виновным себя не считаю, каяться мне не в чем. Исправляться, то есть перестать мыслить и делиться своими мыслями, менять свои убеждения не собираюсь. Чтобы ни говорили о величии Шаймиева, уверен, что экономический курс Шаймиева был ошибочным, что никакой «Эпохи Шаймиева» не было, а было безвременье обогащения ближайшего окружения Минтимера Шариповича. Продолжать можно бесконечно. Если вам интересно, готов поделиться своими убеждениями. Только как бы это для вас боком не вышло. Вдруг и у вас изменятся убеждения? И тоже начнете разжигать социальную рознь по отношению к социальной группе «представители власти».
В общем, так ни о чем и не договорились. Разговор о пользе труда завершился ничем. Все остались при своих убеждениях.
***
Посмотрел «Семь дней». Пожалел Ильшата Аминова. Не легко ему будет перестроиться. Петь оды Шаймиеву вроде бы надо продолжить. Но ведь можно и переборщить, ненароком принизив достоинства нового президента. А если перехвалить нового президента, то можно ненароком принизать старого, поставить под сомнение его величие. В общем, и так не хорошо, и так не слава богу.
***
Сразу после окончания вечерней проверки прошел в комнату воспитательной работы. Переключил телевизор на канал «Новый Век». К началу программы в комнате было человек семь-восемь. Никто не возражал против того, чтобы смотреть «Семь дней».
Время перевалило за семь (19.00), когда в комнате начали собираться люди, большей частью женщины. Раздались голоса:
- Кончай смотреть эту муть, переключай на КВН.
Молчу, смотрю «Семь дней».
- Хватит издеваться, переключай…
Молчу, смотрю «Семь дней».
Одна из осужденных подходит к телевизору, переключает на ОРТ. Переключаю обратно. Спокойно говорю:
-Уважаемые, через двадцать минут «Семь дней» закончатся. Тогда и переключимся. Будьте любезны, разрешите досмотреть…
-Че-е-е, самый умный чту-ли? Переключай давай! – женские голоса слились в сплошной гвалт. – Да чего с ним разговаривать? Оля, да поцелуй ты его в губы, и дело с концом…
Позже узнал, что горлопанили так называемые «камазики» - осужденные женщины, которые в вольной жизни работали «в сфере обслуживания» - проститутками. Поцелуй в губы с «камазиком» означает автоматический переход осужденного-мужика в касту «обиженных».
Один из осужденных вечером сказал мне:
- Надо было их матом покрыть, а твоё интеллигентское «будьте любезны» они воспринимают как слабость. С ними нельзя по-человечески говорить. Со зверьем и тварьем можно разговаривать только на зверином языке.
Journal information